I

После крушения коммунистического режима минуло уже более 20 лет, но Россия по-прежнему находится на распутье. Утопическая идея построения безбожного рая на земле, в которой большинство нашего народа разочаровалось еще до того, как провозгласившая ее власть сошла с исторической сцены, принесла России страшные беды и, в конце концов, полностью обанкротилась. Но на смену ей пока, несмотря на предпринимаемые современным государством усилия, не пришло ничего, что можно было бы назвать объединяющей национальной идеей. После нескольких неудавшихся попыток найти решение этой проблемы всё чаще слышатся иронические замечания, ставящие под сомнение необходимость дальнейшего поиска. Впрочем, в устах здравомыслящих политических деятелей эта ирония относится, скорее, не к самой национальной идее, а к попытке выработать её в чиновничьих кабинетах и преподать народу сверху.

Однако если мы хотим вернуть нашей Родине то место в мире, которого она в действительности заслуживает, без национальной идеи нам не обойтись. Она не возникнет по заказу, но должна родиться в наших сердцах и умах как обобщение исторического и духовного опыта, накопленного Россией за все периоды её многовекового бытия.

Современное Российское государство юридически является правопреемником СССР и РСФСР. В тоже время существует ряд правовых актов и значимых политических деклараций, свидетельствующих о стремлении восстановить преемственность и по отношению к дореволюционной истории. Флаг Российской Федерации – бело-сине-красный, нынешний государственный герб разработан на основе герба Российской Империи. Российская Федерация принимает на себя некоторые обязательства Российской Империи и в тоже время заявляет о своих правах на часть ее наследия. Но какой-либо системы и последовательности в этой области, к сожалению, не наблюдается. Яркой иллюстрацией рецидива коммунистического прошлого, примером радикального противодействия  определенных политических сил восстановлению исторической преемственности Российского государства является упорный отказ Генеральной прокуратуры и судебной системы РФ реабилитировать казненных большевиками Императора Николая II и Членов Его Семьи, несмотря на то, что факт применения к ним политических репрессий неопровержимо доказан.

Живой интерес российского общества к вопросу о реабилитации Членов Царской Семьи породил значительно более широкое обсуждение темы восстановления исторической справедливости, а также побудил глубже задуматься над ролью, которую может играть Дом Романовых и воплощаемый им монархический идеал в наши дни.

В том, что предпосылок для реставрации монархии в обозримом будущем нет, согласны как её противники, так и сторонники. Разница между ними заключается лишь в том, что если первые надеются, что таких предпосылок не появится и впредь, то вторые верят, что это может произойти. При этом как монархисты, так и республиканцы при честном подходе не могут не признать, что Российский Императорский Дом является частью истории России, важной институцией, способной послужить национальным интересам Отечества, внести важный вклад в обеспечение его стабильности, вне зависимости от того, будет ли у нас когда-либо восстановлена монархия.

Стабильность государства невозможна без преемственности власти. К чему ведут революционные шарахания, мы все хорошо помним, и события в сопредельных государствах не дают нам об этом забыть. Линия обеспечения преемственности, избранная Президентом РФ В.В. Путиным, в условиях республиканского строя, наверное, сейчас оптимальна. Но если посмотреть на вещи шире, если, исходя из статьи 13 Конституции РФ, признающей идеологическое многообразие и запрещающей установление любой идеологии в качестве государственной или обязательной, не  считать республиканскую идеологию единственно верной и имеющей исключительное положение, мы можем по крайней мере начать рассуждать об альтернативных способах поддержания преемственности власти, которые могут оказаться еще более эффективными. Нет никаких законных оснований подвергать дискриминации и монархическую идею. Идеалы и принципы православной легитимной народной монархии, при которой Россия существовала и развивалась с момента учреждения государственности до 1917 года, достойны значительно более глубокого и вдумчивого подхода, чем крикливые демагогические оценки в духе «Краткого курса истории ВКП(б)» или сочинений западных «советологов», прикрывающих своим «антикоммунизмом» ненависть к России как таковой.

Появление понятий «легитимизм» и «народная монархия» обычно относят к XIX веку. Легитимизм, как политическая теория, утверждающая право законных династий на власть и устанавливающая систему европейского равновесия на основе признания границ, существовавших до Французской революции, был сформулирован Ш.М. Талейраном на Венском конгрессе в 1815 году.  Идея народной монархии в различных интерпретациях обосновывалась в трудах последователей российской теории «официальной народности» и в сочинениях славянофилов. Однако сущность явлений, характеризуемых этими двумя терминами, значительно древнее и шире.

Слово «легитимизм» (франц. legitimisme, от лат. legitimus)  означает «законность», «следование закону». Закон же в высшем смысле этого слова есть прежде всего общеобязательное правило, как определяет В.И. Даль, «предел, постановленный свободе воли или действий; неминучее начало, основание; правило, постановление высшей власти» (Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. – Т. 1. – М.: Издательская группа «Прогресс» «Универс, 1994. – С. 1469) . Вплоть до XIX века в русском языке слово «закон» обозначало не только правовую норму и закон природы, но также было синонимом слова «вероисповедание» (2. См., например, статью 35 Основных законов Российской Империи: «Когда наследство дойдет до такого поколения женского, которое царствует уже на другом Престоле, тогда наследующему лицу предсоставляется избрать Веру и Престол, и отрещись вместе с наследником от другой Веры и Престола, если таковой Престол связан с Законом (…)».) . Этот факт как нельзя лучше иллюстрирует изначальное восприятие человечеством Закона в качестве правил, установленных Богом. Фундаментом теории законности государственной власти является признание ее Божественного происхождения. Однако, вопреки широко распространенному мнению, утвердившемуся в результате не совсем удачных позднейших переводов Священного Писания (в том числе и Синодального), не всякая власть – от Бога. Славянский перевод, наиболее близкий к греческому подлиннику, доносит до нас истинный смысл слов Апостола Павла: «Несть бо власть, аще не от Бога» (Рим. 13, 1). Славянское слово «аще» означает отнюдь не «которая», а «если» (Ср. греч. «;; ;;; ;;;;; ;;;;;;; ;; ;; ;;; ;;;;», латинский перевод Библии (Вульгата): «Omnis anima potestatibus subjecta esto, non enim est potestas nisi a Deo”. (Romanos, 13, 1); староанглийский перевод - Библия Короля Иакова: “Let every soul be subject to the governing authorities. For there is no authority except from God” (Romans, 13, 1). Во всех переводах соответствующее словосочетание означает «если не», а вовсе не «которая».) .

Св. Павел предписывает повиноваться не всяким властям, а «властем предержащим»,  то есть имеющим высшую власть от Бога. Власть же не предержащая, власть, не основывающаяся на Богоучрежденном порядке – не власть, а ее ложное подобие, антивласть, наивысшим проявлением которой станет временное торжество Антихриста, которому христианам уж никак не положено повиноваться. Богодухновенную мысль Апостола развивает и доводит до логического завершения блаженный Августин: «При отсутствии справедливости, что такое государство, как не простая разбойничья шайка, также как и разбойничья шайка, что такое, как не государство? И они (разбойники) представляют собой общество людей, управляются начальствами, связаны обоюдным соглашением, делят добычу по установленному закону. Когда подобная шайка потерянных людей достигает таких размеров, что захватывает города и страны и подчиняет своей власти народ, тогда открыто получает название государства» (Блаженный Августин. Творения. – Киев, 1906. – С. 123) .

То, что христианское учение о подчинении законной верховной власти имеет ввиду именно власть Царскую, а не любую, явствует и из слов Апостола Петра: «Повинитеся убо всякому человечу созданию Господа ради: аще Царю, яко Преобладающу, аще ли же князем, яко от него посланным во отмщение убо злодеем, в похвалу же благотворцем» (Пет. 2, 13). Здесь ясно утверждается, что Царь как Преобладающий (5. На современном русском языке в Синодальном переводе – «как Верховная Власть»)  является самостоятельным (самодержавным) источником всех прочих земных властей, повиновение которым обязательно только в том случае, если они «посланы» (то есть наделены полномочиями) Царем.

Учение Православной Церкви безусловно и бескомпромиссно утверждает, что единственной Богоустановленной властью является Монархия (6. Выше Монархии стоит лишь Теократия (Боговластие) – непосредственное руководство народа Богом. Но такая форма Богоправления имела место только по отношению к одному народу – Израильскому, и только на определенном этапе его истории. В ряде политических и богословских сочинений Теократией ошибочно именуют иерократию (политическую власть духовенства). На самом деле, иерократия есть разновидность олигархии и противоречит Богоустановленному порядку вещей. Иерократия противна природе и Церкви, и Государства, что подтверждается Священным Писанием и святыми канонами.) .

Ветхозаветное Божественное утверждение «Мною Царие царствуют и сильнии пишут правду» (Притч. 8, 15), слова Спасителя «Воздадите убо Кесарево Кесареви, и Божие Богови» (Матф. 22, 21) и апостольская заповедь «Бога бойтесь, Царя чтите» (1 Пет. 2, 17), ставящие почитание Царя в один ряд с Богопочитанием, говорят о том, что православное учение о Царской власти – это не просто богословское мнение, но догмат веры. Аналогичными являются и установления на сей счет других традиционных религий. Подобное общерелигиозное восприятие сущности и природы государственной власти необходимо следует из веры в сотворение Богом мира и человека. Человек создан Творцом по Его образу и подобию (Быт. 1, 26). Значит, человеческое общество в идеале должно строиться по образу и подобию Царствия Небесного. Предположить наличие там отношений, свойственных республиканскому устройству, нелепо и кощунственно.

Первым и главным Именем Божиим является Отец. «Из Него всяко отечество на небесех и на земли именуется» (Ефес. 3, 15). На земле первое государство представляло из себя семью с отцом-царем во главе. Глава Семьи, Вождь Рода, Царь Народа – это последовательное развитие отеческого образа Бога. У некоторых наций произошло обожествление Монарха, но Христианству, разумеется, такой подход чужд. Монархия – икона Небесного Царствия, и земной Царь –  живая икона Небесного Царя. Икона в любом случае несовершенна, может быть, даже очень несовершенна. Но она все равно является святыней. Одно из лучших и наиболее точных определений природы Царской власти принадлежит Преподобному Иосифу Волоцкому: «Царь убо естеством подобен всем человеком, властию же подобен Вышнему Богу».

Постепенно структура, функции, формы государства развивались и совершенствовались, но природа его оставалась неизменной, а базовые принципы священности царского авторитета, иерархичности общества и законопослушания – незыблемыми. Республика (Во всех ее проявлениях: от тоталитарной диктатуры до либеральной демократии)  появилась как суррогат власти, разрушающий Богоустановленное государство-семью и заменяющий ее сугубо человеческим устройством, основанным на принципе делового партнерства ради «общего дела» (res publica), но исключающем более возвышенные отношения. На первом месте в республике стоят не справедливость, не любовь, а выгода.  Не случайно в течение очень долгого времени термины «государство» и «республика» противопоставлялись друг другу.

И то, и другое устройство в теории стремится к  всеобщему благу. Но в Государстве (стране, где правит Государь; в Монархии) высшей целью в идеале является достижение справедливости, а в Республике (стране, где у власти стоит олигархия, действующая неприкрыто или драпирующая свою власть демократическим покровом) – политическая, экономическая, социальная и прочая целесообразность. Для Государства (Монархии) целесообразность также необходима, но она считается недостижимой без обеспечения справедливости, в то время как для Республики целесообразность (зачастую, увы, неверно понимаемая) стоит на первом месте, и ради нее можно пожертвовать справедливостью.

Начиная с конца XVIII, в XIX и в особенности в XX столетиях республика ведет успешное наступление на монархию и ее вытеснение. Отношение к этому историческому процессу каждого из нас зависит от наших общественно-политических взглядов, на которые мы имеем бесспорное право, но вряд ли кому-нибудь придет в голову серьезно утверждать, что республика является Богоустановленной властью (Если с такими утверждениями и приходится иногда встречаться, то ничем иным, как политической конъюнктурой, не имеющей ничего общего с религией, это объяснить невозможно.) .

Итак, краеугольным камнем Монархии является Божественное происхождение. Это происхождение лежит в основе законности (легитимности) Монархии и ее предназначения осуществлять в земном мире идею справедливости, ради обеспечения которой в первую очередь существует государство как таковое. Следствием Богоустановленности Царской власти является еще ряд неотъемлемых ее признаков, без которых она становится либо ущербной, либо вовсе теряет духовно-правовой статус и превращается в свою противоположность – узурпаторскую тиранию ( Следует  иметь ввиду, что речь идет об идеале, кристаллизация которого прошла определенное историческое развитие. В качестве примера приведем церковную историю. Полнота Истины заложена в Церкви с момента ее основания Господом Иисусом Христом, но раскрывалась Истина постепенно, и лишь в VIII веке VII Вселенский Собор завершил формирование догматического Православного учения. Точно также и второй Богоустановленный Институт – Монархия – на практике оформила заложенные в своей природе основы легитимности не сразу, а постепенно. Как несправедливо бы было осудить Святых Отцов, живших до Вселенских Соборов, в том что они придерживались некоторых спорных и даже неправильных богословских мнений, так антиисторично подвергать негативной оценке легитимность Монархов, живших до того, как в их странах оформились чёткие взгляды на природу Царской власти и твердый законный порядок престолонаследия. Но нарушение окончательно сформировавшегося и закрепленного в писанном законе Легитимного принципа является уже преступной узурпацией, также как любое искажение запечатленного Вселенскими и Поместными Соборами учения Святой Церкви – ересью) .

Святитель Филарет Московский, которого, вне всякого сомнения, можно назвать не только великим богословом и проповедником, но и выдающимся государствоведом, обоснованно доказавшим, что Богоустановленность Царской Власти является догматом христианской веры (То есть «истины бесспорной и непреложной вследствие ее богооткровенного происхождения, и как такой, которая общеобязательна для христиан» (Полный православный богословский эндиклопедический словарь. Репринтное издание. – Т. 1. – М.: Концерн «Возрождение», 1992. – С. 752) , писал: «(…) Бог, по образу Своего небесного единоначалия, устроил на земле Царя; по образу своего вседержительства – Царя Самодержавного; по образу Своего царства непреходящего, продолжающегося от века и до века – Царя Наследственного» (Филарет (Дроздов). Сочинения Филарета Митрополита Московского и Коломенского. Слова и речи. – Т. III.  – М., 1861. – С. 252) .

Самодержавность и наследственность – необходимые атрибуты Богоподобной Законной Царской Власти. В эпоху революций  эти понятия оказались злонамеренно искаженными. В сознание человечества прочно внедрилась мысль, что самодержавие и наследственность  несовместимы со свободой, и в самом лучшем случае являются анахронизмами, совершенно несовместимыми с современными реалиями (самодержавие) или терпимыми как некий сувенир, но лишь до поры до времени (наследственность).

Прежде всего, следует развенчать миф о тождестве самодержавия и абсолютизма (12. Увы, историческая и юридическая неосведомленность в наши дни приводит к тому, что многие бывают не только  не способны отличить самодержавие от абсолютизма, но и Монархию от деспотии, тирании, диктатуры, тоталитаризма, авторитаризма и т.п. Все эти явления, имеющие между собой принципиальные внутренние и внешние различия, без разбора сваливаются в одну кучу, на основании чего делаются совершенно безграмотные выводы, лишь затемняющие суть вопроса. При кажущейся простоте решения проблемы (казалось бы, достаточно открыть  толковый словарь или словарь иностранных слов), не следует пренебрегать возможностью лишний раз обратить внимание общества на самое главное различие: Богоустановленная Монархия есть власть, ограниченная религией, опирающаяся на Закон и ответственная перед Богом, своим Народом и историей, в то время как другие формы единоличной власти (тирания, диктатура), имеющие человеческое происхождение, не содержат религиозного обоснования, открыто попирают Закон (тирании – единоличные правления, установленные в результате насильственного захвата власти) или временно его ограничивают (диктатуры – правления, вводимые  на определенный срок (первоначально в Риме – на срок не более полугода) для преодоления кризисов, базирующиеся на частичном ограничении прав и свобод граждан и безответственности диктатора за содеянное по истечении срока действий своих полномочий). Что касется слова «деспот», то оно просто означает «повелитель». Это один из титулов греческих монархов, ставший «ругательным» так же неоправданно, как термин «царизм» приобрел на бытовом уровне негативный оттенок. «Авторитаризм» (властность, самоутверждение) является определением политического метода, а вовсе не сути государственного строя. Авторитарным может быть и правление Законного Государя при Монархии,  и тирана при узурпации, и законно избранного президента при республике, и диктатора при диктатуре. Тоталитаризм (всеохватность власти, подчинение ей всех проявлений жизни и деятельности граждан) вообще чужд Монархии, которая «устраняет любую узурпацию одной отраслью области, принадлежащей по праву естественному другой» (Обращение Великого Князя Владимира Кирилловича, 15/28 июля 1977 г.). Во всей истории человечества невозможно найти ни одного примера «тоталитарной монархии». А вот республик, не просто допускавших отдельные проявления тоталитарного мышления, а на государственном уровне ставящих цель изменить природу человека, отнять у него веру в Бога, пытающихся подчинить тела и души и поработить дух народа в целом и каждой личности в отдельности, стремящихся превратить народ в «массы», подвергающих общественную жизнь, науку, литературу и искусство террору с точки зрения «единственно верного учения», запрещающих детские сказки, учащих крестьян как сеять и сажать, вмешивающихся в семейные отношения и т.д. и т.п.,  можно назвать немало. Большевизм, нацизм, маоизм, полпотизм и прочие людоедские идеологии глубоко антимонархичны. Да и современная прославляемая и навязываемая всему миру якобы «демократическая» и «политкорректная» государственная модель (адептам которой Монархия тоже ненавистна) гораздо более фанатична, нетерпима и, следовательно, тоталитарна, чем любая древняя деспотия.) .

Абсолютизм как безусловная, АБСОЛЮТНО ничем неограниченная власть  является продуктом смешения монархической формы правления с республиканской. В этом смысле он – нечто вроде болезни Монархии, проявляющейся или как болезнь роста  - при эволюции республики в Монархию (Рим), или как рак - при заражении Монархии бациллами республиканизма в предреволюционные эпохи («Просвещенный абсолютизм» европейских Монархий в XVIII веке).

Собственно говоря, «абсолютного абсолютизма» на практике в истории человечества никогда не было, так как даже при господстве абсолютистских теорий продолжали жить религиозные и традиционные представления, а в умах и душах Монархов и их подданных не могли полностью исчезнуть такие заложенные в Самодержавии ограничители власти как вера, совесть и ответственность (Когда Людовик XIV - это, как принято считать, живое воплощение Абсолютизма - произнес свою знаменитую фразу: «Государство – это я», он имел в виду совсем не то, что узко, в отрыве от контекста, вкладывают в его блестящий афоризм пристрастные толкователи. Французский Монарх  утверждал, что каждый  правитель (но, между прочим, и подданный тоже) не может отделять себя от государства, что нет интересов государства, отдельных от интересов людей, что государство – это не всепожирающий Левиафан, не Молох, а Богоданное средство для организации жизни Человека и Человечества. О том, как четко понимал  Король-Солнце ограниченность своей власти, свидетельствует, например, опубликованный в 1667 году по его повелению трактат «О правах Христианнейшей Королевы на различные государства испанской монархии», где недвусмысленно говорится: «Короли имеют счастливую невозможность совершить что-либо вопреки законам своей страны». «Это подчинение своих обещаний закону или (подчинение) своих законов правосудию не является несовершенством или слабостью верховной власти. Необходимость вершить добро и невозможность впасть в заблуждение служат высшим степеням всякого совершенства». «Сам Бог не может большего (т.е. не может творить зло и беззаконие – А.З.), а Государи, как воплощение Бога на земле, должны в особенности подражать в своих государствах такому Божественному бессилию». (Traite des droits de la Reine tres cretienne sur divers Etats de la monarchie d’Espagne. – Paris, 1667). ) .

При определении Самодержавия нужно исходить прежде всего из этимологии этого слова. Самодержавие – это то, что само себя держит. Глагол «держать» и производные от него имеют множество смыслов. Самодержавная Монархия держит (имеет) Верховную власть, придерживается (следует) Богоустановленных законов и традиций своего народа, содержит вверенную ей Богом страну в порядке, «честно и грозно» (по словам Иоанна IV) поддерживает ее авторитет в мире, удерживает (предотвращает) зло, и, в отличие от абсолютизма (уж не говоря о тоталитаризме), сама сдерживается (самоограничивается). 

Самоограничение заложено в природе Самодержавия: еще Сократ утверждал, что «только тот, кто научился управлять собой, может повелевать другими и быть государственным мужем». Нравственный идеал, к которому стремится Самодержавный Царь – Благочестие, Справедливость и Милосердие. Учение о Божественном (а не самостоятельном или народном) происхождении Царской власти ограничивает Монарха сознанием ответственности перед Богом. Справедливость невозможна без самоограничения совестью – внутренним сознанием различия добра и зла. Милосердие, любовь к соотечественникам не могут существовать без самоограничения, выражаемого в соблюдении принципа законности, в следовании традициям и обычаям своего народа. Самодержец, являясь источником Закона, стоит выше него, но введя Закон, в обычных условиях сам его соблюдает («Должен быть один Человек, стоящий выше всего, выше даже Закона», - писал А.С. Пушкин. Самодержавие не позволяет превратить Закон в гильотину, действующую против создавших его людей. Надзаконный характер Монархии должен проявляться в тех случаях, когда закон оказывается в противоречии с правом и справедливостью. ) . Точно также Господь, сотворив Вселенную, установил в ней законы, и  никогда без крайней необходимости не действует в земном мире вопреки им.

В Священном Писании мы находим Богодухновенные характеристики природы Самодержавия, характеристики чрезвычайно ёмкие и одновременно поэтические. «Сердце Царево в руце Божией» (Притч. 21, 1), - пишет Премудрый Соломон. В этой краткой фразе сформулированы и Богоустановленность, и Богозависимость, и ограничение совестью (ибо совесть есть проявление не ума, но сердца).

Самодержавный Царь поставлен властвовать над людьми, чтобы «творити суд в правде и в судьбах их» (Суд. 10, 9) Словосочетание  «суд и правда» многократно повторяется в Библии как первый предмет деятельности Царской власти. Отсутствие Царя Священное Писание прямо увязывает, как причину со следствием, с отсутствием справедливости и права. Об этом говорится в Книге Судей, в последних её словах, до этого звучавших рефреном при описании различных злодейств: «И в тыя дни не бяше царя во Израили, и муж еже угодно пред очима творяше» (Суд. 21, 25).

Самодержавная Монархия, кроме свойственных ей самоограничений, имеет, кроме того, как и любая другая власть, множество объективных (не зависящих от нее) ограничений. Это географическое положение страны и связанные с ним климатические условия, это размер территории,  это национальный характер народа, это международное положение, это внутриэкономическое состояние и тому подобное. Но любые земные ограничения не меняют Божественной сущности Монархии. Законный Монарх может быть ограничен в проявлениях своей власти обстоятельствами или законами (Английская Монархия, всегда приводимая в пример как классическая Конституционная Монархия, на самом деле вполне Самодержавна, хотя бы уже потому, что не отказалась от принципа Божественного происхождения. К тому же никакой Конституции в Великобритании не было и нет. Полномочия Короны, даже после  реформ лейбористского правительства Э. Блэра,  велики. Согласно сложившейся политической практике, Монарх не пользуется многими из этих полномочий, но юридически они сохраняются. Особенности английского Самодержавия могут нравиться или не нравиться, могут считаться во многом чуждыми православному восприятию Царской власти, но отрицать самодержавный характер великобританской Монархии несправедливо.) , может быть вообще лишен власти и изгнан (16. «Людовик XVIII, - пишет Ф.Р. де Шатобриан, - (…) везде был Королем, как Господь везде Господь, в яслях или в храме, на золотом алтаре или на алтаре из глины. Невзгоды не заставили его пойти ни на одну, даже самую крохотную уступку; чем сильнее унижала его судьба, тем выше он поднимал голову; царским венцом служило ему его имя; казалось, он говорил: Вы можете убить меня, но Вам не под силу убить столетия, стоящие за мной» (Шатобриан де Ф.Р. Замогильные записки. / Пер. с фр. О.Э. Гринберг и В.А. Мильчиной. – М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1995. – 736 с.; - С. 289) Эти слова в полной мере приложимы и к Российским Государям в изгнании – Кириллу I, Владимиру III и Марии I) , может сам (как всякий человек, будучи несовершенным и грешным) не до конца осознавать свое предназначение и заблуждаться насчет своего места в стране и мире (Требование от Монарха личной святости как необходимого условия его прав на Престол, чем грешат некоторые псевдоправославные авторы, является абсурдным и бесконечно далеким от Православия проявлением разновидности ереси донатизма) .  Однако даже в самой мрачной ситуации самый несовершенный, самый скованный в своих действиях, самый нерешительный и ограниченный во всех отношениях, но легитимный Монарх никогда не перестает быть иконой Небесного Царя, и уже в силу этого Удерживающим («Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды Удерживающий теперь» (Фес. 2, 7)) , Самодержавным в высшем смысле этого слова (Единственной гарантией возможности возрождения монархии не только на идеальном, но и на реальном уровне (когда народ будет готов ее принять) является легитимность (наследственность) Монарха, также как единственным условием возможности восстановления нормальной жизни земной Церкви после гонений является сохранение апостольской преемственности.) .

Не следует обманываться внешними формами и не видеть под ними сущностное проявление Богоустановленной Царской Власти. Ведь не случайно Господь и Святые Апостолы именовали Царями  еще полуреспубликанских языческих Римских императоров, власть которых по человеческим законам считалась делегированной (20. Осуществляемой  от имени «Сената и народа Рима») ,  и которые по личным качествам были чрезвычайно далеки от нравственного идеала.

Самодержавие – это не неограниченное всевластие, но напротив, самоосознание Царской Властью своей ограниченности, нерасторжимо связанное с верой в собственную Богоустановленность и убежденностью в своей верховности и независимости на земле (21. Начальник Канцелярии Е.И.В. Г.К. Граф в своей переписке с видным деятелем русского легитимистского движения в Китае М.В. Олсуфьевым дает развернутое разъяснение трактовки Императором Кириллом Владимировичем сути Самодержавия в современных условиях: «ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО в своем последнем Обращении от 13/9/34 дает вполне современное определение «самодержавию» монарха, называя наследственного монарха – постоянным и беспристрастным Арбитром над управлением всей жизнью страны. Современный монарх проявляет свое «самодержавие» именно в форме высшего арбитража во всех проявлениях жизни страны. (…) Для лиц, которые видят в самодержавии узкое сосредоточение, как Вы пишете, политического капитала в руках монарха, это слово или нравится, или коробит, для тех же, которые под ним понимают сосредоточение главного руководства жизнью страны, оно должно быть понятно». (АРИД, ф. 8, оп. 1, д. 119; Письмо Канцелярии Е.И.В. № 1569, 10 октября 1934 М.В. Олсуфьеву (Китай)); «Понятие Верховного Арбитража, как его мы понимаем, нельзя укладывать в рамки английских традиций. В конце концов ведь и самодержавие и даже абсолютизм понятия относительные, и Монарх, который сам по себе ничего не значит, всегда окажется ограниченным тем или иным способом и вопреки установленным законам. Если же Монарх осуществляет Верховный Арбитраж на самом деле, то Он должен фактически быть в курсе всех дел управления страной, вмешиваться во все решения и давать руководящие указания. Но Он не должен заниматься мелкими делами, которые в такой большой стране как Россия поглотят все его время и силы, и тогда главные вопросы от него будут ускользать. Лучшим примером этому может служить метод работы покойного Государя Николая II-го, который работал с утра до вечера. Ему приходилось вникать в мельчайшие вопросы каких-то пенсий, награждений и т.д. Это не может не изматывать человека, который всю жизнь руководит управлением огромной страны. Если же он будет заниматься лишь самыми важными вопросами, то у него будет и больше времени их обдумывать. Конечно, разграничить, что важно, а что неважно, не так-то легко, но вот тут и должна играть личность Монарха, который сам будет решать, что он считает важным и что нет. Это вопрос чрезвычайной сложности, и я здесь не могу его детально разобрать. Но лишь подчеркиваю, что под Арбитражем здесь отнюдь не подразумевается, что к Монарху прибегают лишь в спорных случаях, нет, он должен арбитрировать в каждом вопросе, принимая ближайшее участие в его решении». (АРИД, ф. 8, оп. 1, д. 119; Письмо Канцелярии Е.И.В. № 1765, 23 ноября 1934 М.В. Олсуфьеву (Китай))) . Самодержавие велико само по себе, и поэтому ему чужда мания величия, являющееся неизбежным следствием комплекса неполноценности.

В качестве отражения абсолютно (22. Вне всякой связи с сотворенным миром)  вечной и непрерывной власти Творца, Царская власть также должна быть условно (23. Пока существует земной мир)  вечной и непрерывной. Обеспечить это Богоподобие, ввиду человеческой смертности, возможно только путем династической наследственности. «Король умер, да здравствует Король!», - гласит французская формула. Престол не может пустовать (Статья 53 Основных Государственных Законов Российской Империи: «По кончине Императора Наследник Его вступает на Престол силою самого закона о наследии, присвояющего Ему сие право. Вступление на Престол Императора считается со дня кончины Его Предшественника») . Умирает конкретный Царь, но ЦАРЬ ВООБЩЕ не может умереть никогда («Цари – прообраз жизни вечной. * Царь воскресает бесконечно * В своих Наследниках. И вот * Грядет Суббота из Суббот» (Александров М.А. К Царице. Ода на 43-летие Главы Российского Императорского Дома Е.И.В. Государыни Великой Княгини Марии Владимировны. – СПб.: РХМС, 1996)) .

«(…) Повсюду, где состояние народных идеалов допускает возникновение монархии, - пишет Л.А. Тихомиров, - сама собой возникает идея династичности. (…) Династичность наилучше обеспечивает постоянство и незыблемость власти и ее обязанность выражать дух истории, а не только личные особенности Государя» (Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. – СПб,1992. – 680 с. – С. 438-439) .

Принцип наследственности как необходимый признак Царской Власти проистекает из Богоотечественной ее природы. Рождение Самого Спасителя по человечеству должно было произойти от царственного семени Давидова, и Господь возвестил Давиду через Нафана: «И будет, егда исполнятся дние твои, и почиеши со отцы твоими, и воздвигну семя твое по тебе, еже будет от чрева твоего, и возставлю царство его» (Пар. 17, 11)

Комментируя слова Священного Писания «Клятся Господь Давиду истиною, и не отвержется ея: от плода чрева твоего посажду на престоле твоем» (Пс. 131, 11), Святитель Филарет Московский утверждает: «Бог, Которого слово и без клятвы самодостоверно, если достоверность его подтверждается еще клятвою, то конечно, этим указывает как на особенную важность предмета клятвы, так и на преимущественную потребность и благотворность несомненного удостоверения о том. (…) Какой же это предмет? – Наследственность царской власти: «от плода чрева твоего посажду на престоле твоем. Из такого представления дела, очевидно, вытекают следующие истины или догматы: Первая, что Бог посаждает Царя на престоле, или иначе сказать: Царская Власть есть Божественное учреждение. Вторая, что Бог посаждает на престоле царевом от плода чрева Царя, то есть наследственность Царской Власти. Третья, что Царская наследственная власть есть высокий дар Божий избранному Богом лицу, как об этом свидетельствует обещание сего дара с клятвою, а также и другое Божественное изречение: «вознесох избранного от людей Моих» (Пс. 88. 20). Четвертая, что Царская наследственная власть есть и для народа важный и благотворный дар Божий (…). Вот коренные положения или догматы Царского и государственного права, основанные на Слове Божием, утвержденные властью Царя Царствующих и Господа Господствующих, запечатленные печатию клятвы Его» (Филарет (Дроздов). Сочинения Филарета Митрополита Московского и Коломенского. Слова и речи. – Т. III.  – М., 1861. – С. 225-227) .

Со всеми перечисленными атрибутами Монархии нераздельно связан принцип неприкосновенности Священной Особы Законного Наследственного Государя: «Не прикасайтеся Помазанным Моим» (Пс. 104, 15). Неприкосновенность личности Царя подразумевает греховность и преступность не только покушений на жизнь и здоровье Царя, но и словесной хулы на него: «Князю людей твоих да не речеши зла» (Исх. 22, 28), и даже мысленного осуждения: «В совести твоей не кляни царя» (Еккл. 10, 20). Всё это не означает обожествления Монарха и признания его непогрешимым. Есть пределы даже подчинения его власти (28. Неповиновение оправдано, если Царь требует нечто богопротивное: «Аще праведно есть пред Богом вас послушати паче, нежели Бога, судите» (Деян. 4, 18-19). Но и в этом случае основанное на христианских ценностях мировоззрение исключает агрессивное неповиновение (бунт). Христианские мученики навеки подали пример, не соглашаясь на требования языческих Императоров отречься от Веры, но при этом в остальном оставаясь верными своему долгу даже перед этими Императорами - гонителями Христианства.) , не говоря уже о том, что в некоторых случаях обличение Царя, воззвание к его совести составляет долг верноподданного. Но безусловно запрещено злое осуждение («Аще кто досадит Царю или Князю не по правде, да понесет наказание. И аще таковый будет из клира, да будет извержен от священного чина; аще же мирянин, да будет отлучен от общения церковного» (Правило 84 Свв. Апостол)) , забвение того, что «сердце Царево в руце Божией», ханжеское стремление оправдать свою измену «недостоинством» Государя.

Подводя итог, перечислим основные принципы религиозно-государственно-правового учения легитимизма, каждый последующий из которых проистекает из предыдущего:

1. Признание Божественного происхождения монархического устройства человеческого общества и Царской власти;

2. Верховность или, что тоже, самодержавность власти Царя, то есть ее суверенитет и независимость, благодаря чему она является источником власти для всех прочих земных властей – законодательной, исполнительной и судебной.

3. Династичность и наследственность Верховной Власти по закону.

4. Священность и неприкосновенность личности Царя.

Дополнительные характеристики, может быть, очень важны, но не существенны, то есть не являются необходимыми атрибутами Монархии, не составляют ее суть. Их отсутствие не ведет к утрате законности (легитимности). Однако без некоторых из них (без управляемой территории, без политической власти) невозможно политическое воплощение легитимно-монархического принципа, его не только идеальное, но и реальное существование. Монархическая идея не умирает, но на время как бы засыпает, продолжая жить в идеальном мире сладких снов человечества. Вернется ли она в земную жизнь, зависит от того, получат ли ее Носители народную поддержку, возродится ли в народной душе стремление к Божественной справедливости и красоте, иными словами, станет ли Легитимная Монархия одновременно Монархией Народной.

Кому-то может показаться, что легитимизм не оставляет места для народного волеизъявления. Это глубоко ошибочное мнение. Уже само по себе неоспоримо, что ни один принцип не может существовать без согласия народа, а следовательно, именно народная воля лежит в основе бытия любого государственного строя. Народ либо активно решает, либо просто соглашается с тем, что тот или иной строй (Монархия или республика)  наибольшим образом соответствует его предназначению и интересам. И в первом, и во втором случае имеет место проявление воли. Народный выбор в пользу монархии является не только духовно значимым, но и наиболее рациональным и прагматичным. Разве лишаемся мы свободы воли, если вверяем наше здоровье докторам, обучение наших детей – педагогам, проектирование наших домов – архитекторам?.. Каждому из профессионалов мы даем власть в области их компетенции, и от этой власти нередко зависит само наше существование. И разве доверим мы свою жизнь врачу, получившему свою должность не благодаря профессиональной подготовке, а путем «всеобщего, прямого, равного и тайного голосования»? Разве рискнем жить в доме, построенном человеком, способным прекрасно выступать по телевидению, но не умеющим считать и чертить? Почему же тогда, отвергнув законного наследственного Государя – независимого, надпартийного и надклассового Арбитра, имеющего профессиональную подготовку к управлению не только на личном, но и на генетическом уровне -   мы столь часто вверяем наши жизни и судьбы  политиканам, демагогам и жуликам, рвущимся к власти и добивающимся ее посредством денег, «политтехнологий» и т.п.? Желание иметь во главе себя Законного Царя свидетельствует не о рабской психологии народа, а напротив, о благородстве его национального духа, о государственной мудрости, о готовности служить высшим идеалам и благодаря этому неуклонно возвышаться, о том, что он достоин демократии в незамутненном смысле этого слова (Некоторые монархисты боятся слова «демократия», как черт ладана. Им кажется, что демократия по определению враждебна монархии. В действительности демократия или политейя (народовластие, народоправство), согласно учению Аристотеля, ни на иоту не утратившему значения в наши дни, является одной из форм правления, наряду с монархией (единодержавием) и аристократией (властью лучших). В чистом виде ни одна из этих форм не существует. В любом государстве наличествуют сферы, где без единовластия и строгой иерархии не обойтись (например, Вооруженные Силы), сферы, где необходим элитарный (аристократический) элемент (опять же Вооруженные Силы, здравоохранение, наука, образование, искусство) и сферы, в которых не избежать широкого народного участия (местное самоуправление, организация экономической деятельности, иными словами всё то, что касается повседневной жизни большинства людей). Всё дело в том, правильно ли соотношение этих форм правления. Провозглашение народа источником власти и признание его носителем суверенитета присуще в современном мире как республикам (например, Россия; пункт 1 статьи 3 Конституции), так и монархиям (например, Испания; пункт 2 статьи 1 Конституции). Как граждане современной России, мы уважаем Конституцию РФ, но в силу той же Конституции, статья 13 которой гарантирует идеологическое многообразие, вправе отстаивать свою точку зрения и добиваться законными и мирными способами восстановления исторической Верховной Монархической Власти.  Мы имеем право и основания утверждать, что демократия как Верховная Власть (когда, будто бы, самодержавие принадлежит всему народу) является фикцией и на практике никогда и нигде не существовала (ибо власть, как проявление воли, всегда персонифицируется). Демократия, объявленная Верховной Властью, как это ни печально осознавать, на самом деле – ширма для прикрытия власти олигархии. Но при Самодержавии демократия (подлинно народная власть, на верховном уровне – совещательная, на среднем и низовом - управительная) как элемент государственного строя в совокупности с Верховной Богоустановленной Монархической Властью и технократической (современное проявление аристократической) властью профессионалов не только имеет полное право на существование, но и необходима. Отдавать это понятие  на откуп враждебным Монархии силам,  все равно, что отказаться от термина «аристократия» из-за того, что жулики торгуют фальшивыми «титулами», или от самого слова Монархия по причине того, что некоторые безграмотные и бессовестные  «политологи» ставят знак равенства между ней и диктатурой.) . «(…) Для целостной массы народа, для той демократической идеи, которая неразрывно связана с идеей монархической, для всего национального целого России – потеря неограниченного Царя-Самодержца была бы не только бедствием, а концом самостоятельного существования» (Тихомиров Л.А. Парламентарная Россия / в книге Тихомиров Л.А. Христианство и политика. – М.-Калуга: ГУП «Облиздат», ТОО «Алир», 2002. – 616 с. – С. 351) ,  - предсказывал в 1910 году Л.А. Тихомиров. Увы, это печальное пророчество сбылось.

«Явственнее в сердцах, нежели на хартиях написанное краткое, но всеобъемлющее постановление государственное, которое заключается в следующих словах: «святость власти и союз любви между Государем и народом» (Филарет (Дроздов). Сочинения Филарета Митрополита Московского и Коломенского. Слова и речи. – Т. III. 1826-1836. – М.: Тип. А.И. Мамонтова и Ко., 1877. – С. 442) , - пишет Святитель Филарет.

В основе идеи Народной Монархии лежит основанный на любви принцип взаимного служения Царя и Народа: «Аще будеши раб людем сим, и поработаеши им, и речеши им словеса блага, и будут ти раби во вся дни» (3 Цар. 12, 7), - убеждали Царя Ровоама мудрые советники его покойного отца Соломона (34. Здесь и далее мы постараемся свести к минимуму собственные рассуждения и «предоставить слово» Тем, Кто говорит о Монархии «как власть имущий».) . Обязанность Народа служить Царю, но и Царь – истинный, а не мнимый Служитель Народа, от которого он неотделим, как голова от тела. Идея служения заложена в природе Царской власти и никогда не покидала сознание Царей, даже в те времена, когда их власть представляется нам неограниченной и деспотической. Фараон Х Гераклеопольской Династии Хети III, царствовавший в XXII веке до Р.Х., в поучении сыну заповедует: «Сохраняй людей, стадо Бога. Он сотворил для них правителей прирожденных – поддержку, чтобы поддерживать спину слабого» (Хрестоматия по истории Древнего Мира. – Ч. 1. – М., 1950. – С. 49) .

Проникнутое высочайшим духом «Поучение» (Пламенное слово: Проза и поэзия Древней Руси/Сост.: В.В. Кусков, С.С. Жемайтис. – М.: Московский рабочий. – 1978. – 304 с. – С. 172-179)  Киевского Великого Князя Владимира II Мономаха призвано воспитать будущие поколения Государей в мысли, что власть дана им Богом «христианских ради людей».

Император Мануил II Палеолог (1350-1425) утверждает: «Истинный царь для подчиненных ему народов является отцом, пастырем, врачом, наставником, и если имеется какое иное призвание в деле спасения людей, то и оно справедливо может относиться к нему. Считая же, что его благо заключается в общем благоденствии, и служа Христу, и подражая Ему в том, чтобы больше самому служить, чем властвовать, он больше радуется, улучшая царство, чем даже те, которые вкушают плоды сего улучшения» (Цит. по Из писаний благочестивейшего императора Мануила II Палеолога // Православный путь. Церковно-богословско-философский ежегодник. Приложение к журналу «Православная Русь». – Джорданвилль: Типография преп. Иова Почаевского, 1966. – 174; – С.  59) .

Теоретик самодержавной власти «по Божиему произволению, а не по многомятежному человеческому хотению» Царь Иоанн Грозный, даже в пылу полемики с изменником князем А.М. Курбским не забывает о том, что его права подчинены обязанностям: «Понеже убо царское содеваю и выше себя ничтоже не творю» (Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. – М.: Наука, 1981. – 432 с. – С. 97) . О своих подданных Грозный Самодержец пишет: «Паче за них желаем противу всех враг их не толко до крови, но и до смерти пострадати» (Там же, - С. 97) .

Перед Полтавской баталией 27 июня 1709 года Петр I Великий обратился к войскам с заявлением, истинность которого он засвидетельствовал всей своей жизнью: «Воины. Вот пришел час, который решит судьбу Отечества. И так не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за Отечество, за Православную нашу Веру и Церковь. (…) А о Петре ведайте, что ему жизнь его не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе, для благосостояния вашего» (Хрестоматия по русской военной истории. / Сост. Л.Г. Бескровный. – М.: Воениздат, 1947. – С. 138) .

В Рескрипте Членам Императорской Фамилии (апрель 1949) Великий Князь Владимир Кириллович цитирует бессмертные слова Екатерины II Великой: «Мы думаем и за славу себе вменяем сказать, что Мы сотворены для Нашего Народа, а не он для Нас» (Сборник Обращений Главы Династии Великого Князя Владимира Кирилловича. Сост. А.П. Волков. – Нью-Йорк, 1971. – С. 22) .

Та же Государыня в своем Наказе Уложенной Комиссии развивала идеи свободно избранного народом Самодержавного строя:  «13. Какий предлог самодержавного правления? Не то, чтоб у людей отнять естественную их вольность, но чтобы действия их направити к получению самого большего ото всех добра. 14. И так правление к сему концу достигающее лучше прочих, и при том естественную вольность меньше других ограничивающее, есть то, которое наилучше сходствует с намерениями в разумных тварях предполагаемыми, и соответствует концу, на который в учреждении гражданских обществ взирают неотступно. 15. Самодержавных правлений намерение и конец есть слава граждан, государства и государя. 16. Но от сея славы происходит в народе единоначалием управляемом разум вольности, который в державах сих может произвести столько же великих дел, и столько споспешествовать благополучию подданных, как и сама вольность» (Наказ Императрицы Екатерины II, данный Комиссии о сочинении проекта нового Уложения. Под ред. Н.Д. Чечулина. – СПб, 1907. – С. 4) .

Император Павел I восстановил принесение присяги крестьянами, Манифестом о трехдневной барщине ограничил возможности помещиков экспулатировать труд крепостных, возродил традицию личного рассмотрения Государем жалоб подданных, не нашедших справедливости в государственных учреждениях.  «Главной заслугой Императора Павла I, - говорит Великая Княгиня Мария Владимировна, - Я считаю его борьбу за построение государственной системы, основанной на исполнении властью народных чаяний, законности, твердом порядке и ощущении всеми слоями общества своей причастности к судьбам Родины» (Обращение Главы Российского Императорского Дома Е.И.В. Государыни Великой Княгини Марии Владимировны в связи с 200-летием мученической кончины Императора Павла I, 11/24 марта 2001 года // www.imperialhouse.ru) . Цареубийство 11 марта 1801 года Государыня характеризует как «реакцию корыстной олигархической прослойки на стремление Верховной Власти стать ближе к народу и руководствоваться прежде всего общенациональными интересами» (Обращение Главы Российского Императорского Дома Е.И.В. Государыни Великой Княгини Марии Владимировны в связи с 200-летием мученической кончины Императора Павла I, 11/24 марта 2001 года // www.imperialhouse.ru) .

Созданная по инициативе всероссийского Императора Александра I Благословенного после победы над французским узурпатором Н. Бонапартом коалиция именовалась не просто «Священный союз», а «Священный союз Государей и Народов».

Император Николай I Незабвенный в ответ на жест своей супруги Императрицы Александры Феодоровны, пытавшейся убедить его не ехать в пораженную холерой Москву и приведшей к нему детей, сурово ответил: «Уведи их. В Москве сейчас страдают тысячи моих детей» (45. Не случайно даже у такого мятежного духом поэта, как М.Ю. Лермонтов, в отношении Николая I родились вдохновенные строки: «Безумцы мелкие, вы правы: * Мы чужды ложного стыда. * Так нераздельны в деле славы * Народ и Царь его всегда. * Веленьям власти благотворной * Мы повинуемся покорно, * И верим нашему Царю. * И будем все стоять упорно * За честь Его, как за свою». ) .

Александр II Освободитель, отменив крепостное право и проведя ряд важнейших государственных реформ, подтвердил надклассовый, общенародный характер Самодержавия. Александр III Миротворец и Николай II Страстотерпец были по духу подлинно народными Царями. Предотвратить крушение Монархии им (В особенности последнему царствовавшему Государю Дома Романовых Царю-Мученику Николаю Александровичу)  не удалось, как это ни покажется парадоксальным, в первую очередь из-за чрезмерной уверенности в неразрывность традиционного союза Царя и Народа. В эпоху революционного кризиса, порожденного образовавшейся на тот исторический момент совокупностью духовных, политических, экономических и социальных проблем, требовался поиск новых форм воплощения этого союза. Государь, будучи неотделим от Народа как голова от тела, конечно, несет свою долю ответственности за общенародную беду – революцию. Но признание ошибочности некоторых действий Царя-Мученика не умаляет его духовного подвига на протяжении всего царствования, в момент отречения и в последующий период, когда он стал жертвой политических репрессий «демократического» Временного правительства и тоталитарного богоборческого коммунистического режима. Во всех жизненных обстоятельствах он думал прежде всего о благе вверенного ему Богом народа, и даже в заблуждениях его видны жертвенность и благородство (Даже противники Монархии не смогут этого отрицать, не потеряв право на наименование честных людей) .

Миссия сформулировать обновленные основы монархического мировоззрения, хотя и  без возможности воплотить их в жизнь на государственном уровне, досталась, в условиях изгнания Династии, двоюродному брату Царя-Страстотерпца Императору Кириллу Владимировичу (48. Внуку Императора Александра II, старшему в династическом смысле Члену Императорского Дома, к которому перешли права на Престол в силу статьи 29 Основных государственных законов Российской Империи после физического уничтожения большевиками всего мужского потомства Императора Александра III) . Принятие императорского титула, а вместе с ним всей полноты ответственности за судьбу монархического принципа, Государь рассматривал не как право, а как долг. На лицемерную критику своего акта он ответил предельно четко и логично: «Меня не может смутить указание, что будущее устройство власти должно быть решено только в соответствии с волей народа. Я объявил, что Я по закону Император. Когда Бог поможет народу свободно проявить своё сознание, пусть он со стихийной силой духовного возрождения, зная, кто его Законный Царь, станет вокруг него на защиту блага Церкви и Отечества.» (АРИД ф. 8, оп. 1, д. 1; Обращение Императора Кирилла Владимировича, 12/25 октября 1924 г.) .

В своих Обращениях Император Кирилл I оставил программу возрождения Законной Наследственной Народной Монархии. «Только Божией милостью Законный Царь, ответственный лишь пред Богом, независимый от людского произвола и опирающийся на широкие народные слои, может быть действительно защитником справедливых интересов всего населения в равной мере» (АРИД ф.8, оп. 1, д. 1; Декларация Императора Кирилла Владимировича, 13/26 января 1928 года) .

«Будущее принадлежит Монархии, основанной на единении всей нации, на уничтожении всякой партийности, на широком участии народа в управлении страной и ее хозяйством, на религиозной терпимости, на равноправии всех народностей, составляющих государство, на наследственности власти Монарха – постоянного и беспристрастного арбитра над управлением всей жизнью страны.

Свобода личности и общества призрачна без монархической верховной власти, обеспечивающей постоянство и устойчивость государственного правопорядка. Именно это постоянство сообщает наследственной Монархии присущую ей способность к коренным и решительным реформам, позволяющим народам не отставать от жизни.

Наследственная Монархия осуществляет живую связь государства с нацией. Из этой связи вытекает заинтересованность наследственного государя в окончательном разрешении назревших вопросов государственного значения, простой отсрочкой которых он не может довольствоваться. Монархия заботится не только о поддержании внешнего порядка в народной жизни, для Монархии существенны не только задачи дня, но и задачи всей жизни нации. В основу монархической идеи заложено начало правды и справедливости, побуждающее Монархию стремиться к осуществлению высших идеалов нации.

Совесть и наследственная ответственность Монарха являются залогом разумного и человечного управления судьбами народа. Разрушительное действие непредотвратимых в истории бедствий смягчается монархической властью, наиболее способной к преодолению крупных затруднений. Наследственная преемственность власти усиляет ее достоинства и умеряет ее недочеты.

Мир и благоденствие – такова цель внутренней и внешней политики Монархии, которая призвана внести успокоение и примирение в ожесточенную и мятежную жизнь современного мира. Только наследственной монархии доступна умеренность и твердость, способные замирить международную жизнь. Монархия более всякой другой власти заинтересована в создании прочных равновесий.

Обстоятельства, обусловившие крушение ряда Монархий в прошлом, не умаляют неизменных преимуществ монархической Верховной Власти, столь существенных для нашего века. Падение Русской Монархии было вызвано утратой монархического сознания, нарушившей единение Царя с Народом. Возрождение национального духа ведет к народному единству. Завершение этого единства – удел монархической власти, выражающей его с предельной полнотой» (АРИД ф.8, оп. 1, д. 1; Обращение Императора Кирилла Владимировича в связи с 10-летием восприятия им прав и обязанностей Императоров Всероссийских, Сен-Бриак, 31 августа/13 сентября 1934 года) . Эти же мысли повторены Императором в его последнем касавшемся государственно-политических вопросов Акте от 24 марта 1938 года, вобравшем в себя основные положения прежних Обращений. 18 января 1940 г. Сын и наследник Государя – новый Глава Династии Великий Князь Владимир Кириллович собственноручно написал на титульном листе этого Акта: «Основы, изложенные в настоящем акте Моего Отца от 24 марта 1938 года полностью отражают Мои взгляды на будущее устройство Государства Российского» (АРИД ф.8, оп. 1, д. 1; Обращение Императора Кирилла Владимировича, Сен-Бриак, 11/24 марта 1938 года) . 

Исповеднический подвиг Императора Кирилла Владимировича сохранил Династию Романовых, как историческую институцию, и преемственность монархической идеи.

Восприняв после кончины своего отца царственное наследие, Великий Князь Владимир Кириллович от всей глубины своего молодого и чистого сердца сказал: «У Меня одна цель, одно стремление - отдать Себя на служение России, ради счастья и благоденствия Русского народа, который только под сенью Императорского Престола обретет право и свободу» (Манифест Главы Российского Императорского Дома Государя Великого Князя Владимира Кирилловича о кончине Государя Императора Кирилла I и о Своем восприятии прав и обязанностей Императоров Всероссийских, 18/31 октября 1938 года // Сборник Обращений Главы Династии Великого Князя Владимира Кирилловича. Сост. А.П. Волков. – Нью-Йорк, 1971. – С. 12) . Архиерейский Собор Русской Православной Церкви Заграницей 1939 года поддержал Государя исполненной православного духа и патриотизма Грамотой: «Только в образе Царя, Помазанника Божия, как Верховного Главы и Водителя Русской Земли, Власть отвечает заветным чаяниям русского Православного Народа» (Грамота Архиерейского Собора Русской Православной Церкви Заграницей Благоверному Государю и Великому Князю Владимиру Кирилловичу // Сборник Обращений Главы Династии Великого Князя Владимира Кирилловича. Сост. А.П. Волков. – Нью-Йорк, 1971. – С. 93) .

Спустя 14 лет Государь уточняет кредо Дома Романовых применительно к условиям изгнания: «Династию лишили короны и власти, но никто не в силах отнять Моих прав, ни тем более, освободить от долга быть по мере сил и возможности защитником Моего народа» (Обращение Главы Российского Императорского Дома Великого Князя Владимира Кирилловича к свободному миру, февраль 1952 // Сборник Обращений Главы Династии Великого Князя Владимира Кирилловича. Сост. А.П. Волков. – Нью-Йорк, 1971. – С. 27) .

Как и все его Августейшие Предки, Великий Князь всецело осознавал свою  царскую ответственность «перед Богом,  Родиной и народом, перед человечеством и историей» (Обращение Главы Российского Императорского Дома Великого Князя Владимира Кирилловича к свободному миру, февраль 1952 // Сборник Обращений Главы Династии Великого Князя Владимира Кирилловича. Сост. А.П. Волков. – Нью-Йорк, 1971. – С. 36) . О  трактовке Государем идеи Монархии как нельзя лучше говорит   формулирование им основных признаков Императорской Власти: «Власть Богопослушная, историческая и законная; Власть свободолюбивая; Власть Имперская, Власть Социальная и Прогрессивная» (Обращение Главы Российского Императорского Дома Великого Князя Владимира Кирилловича к России и к мировой совести в связи с 50-летием отречения Императора Николая II, Мадрид, 2/15 марта 1967 // Сборник Обращений Главы Династии Великого Князя Владимира Кирилловича. Сост. А.П. Волков. – Нью-Йорк, 1971. – С. 74).  , а восприятие идеи прав человека иллюстрируют слова Обращения к свободному миру: «Социальная справедливость, личная и духовная свобода, свобода творчества, мысли и мнения, равенство перед законом и свободный труд не должны оставаться громкими и часто невыполнимыми лозунгами, но проводиться повсюду в жизнь и стать естественным, неотъемлемым правом каждого человека» (Обращение Главы Российского Императорского Дома Великого Князя Владимира Кирилловича к свободному миру, февраль 1952 // Сборник Обращений Главы Династии Великого Князя Владимира Кирилловича. Сост. А.П. Волков. – Нью-Йорк, 1971. – С. 32) .

Великая Княгиня Мария Владимировна продолжает творчески развивать идею Народной Монархии, говоря с соотечественниками на современном языке и оперируя понятными и близкими большинству народа понятиями, которым она возвращает истинный смысл. «Будучи призванными Богом к восприятию прав и обязанностей Наших Царственных Предков, Мы всегда пребываем в готовности ответить на народный призыв, но ни в коем случае не хотим навязать себя соотечественикам. Каким бы ни было будущее монархической государственной традиции в России, Мы неизменно будем выполнять Наш долг перед Родиной, используя все Наши возможности и прилагая все Наши силы для ее блага» (59. Обращение к соотечественникам Главы Российского императорского Дома Е.И.В. Государыни Великой Княгини Марии Владимировны по случаю принесения в Иерусалиме династической присяги Е.И.В. Государем Наследником Цесаревичем и Великим Князем Георгием Михайловичем,  9 апреля 1998 года // Жизнь за Царя, 1998, 2 июля, № 28-29) . «Только правильное развитие демократических институтов, твердое выражение народом своих стремлений и упорный труд позволят достичь желанных целей.  Как  Мой Дед - Император Кирилл Владимирович и Мой Отец - Великий Князь Владимир Кириллович, в подлинной демократии Я вижу основу могущества Отечества и всегда остаюсь при убеждении, что сильным Государство может быть лишь тогда, когда выражает  общенациональные интересы и опирается не на партийное, а на действительно народное представительство. Принципы тысячелетней Российской Христианской Монархии, обязанность хранить которые возложены на Меня Богом и Законом, не только не препятствуют, но и повелительно требуют, чтобы Я в любых обстоятельствах старалась всеми силами способствовать развитию демократического  самосознания россиян и призывала их к единству в труде и в  защите своих прав» (Рождественское Обращение Главы Российского Императорского Дома Е.И.В. Государыни Великой Княгини Марии Владимировны 18/31 декабря  1999 года // www.imperialhouse.ru) .

Народность Монархии Божией Милостию, ее совместимость с демократическими институтами аргументируется Государыней убедительными логическими доводами и примерами: «Противопоставление монархии и демократии я считаю принципиально неправильным. В современном мире институт наследственной монархии, не обязанной властью никому, кроме Бога, и потому независимой от любых частных интересов, способен наиболее полно гарантировать права и свободы как всей нации в целом, так и отдельных граждан» (Крылов. А.Н. Я верю в будущее Монархии. Ответы Главы Российского Императорского Дома Ее Императорского Высочества Государыни Великой Княгини Марии Владимировны на вопросы газеты «Российские вести» // Российские вести, 2003, 23-29 апреля (№ 15(1675)) .

«Монархия, как и любое человеческое устройство, не свободна от недостатков. Но, в отличие от республики, монархия исторически является строем, зародившимся не искусственным путем, а плавно оформившимся от СЕМЬИ через РОД к НАРОДУ. Поэтому нация, организующая жизнь по монархическому принципу, живет как единый организм. Она может переживать болезни, но в ней всегда сохраняется соотношение между непрерывной наследственной верховной властью и народом как между головой и остальным телом. Они не могут существовать друг без друга, одинаково делят радости и страдания. Без этого ощущения неизбежно происходит разрыв между властью и обществом. А это приводит к тому, что демократия становится утопией.

«Разница между демократической монархией и республиканской демократией заключается  в том, что президент выражает интересы только части электората, в то время как монарх представляет интересы всего народа как единой семьи.

«Раз уж мы прибегли к сравнению, то если монархическое государство походит на семью, то республика – скорее на акционерную компанию. Конечно, бывают прекрасно устроенные акционерные компании, а бывают неблагополучные семьи. Но любой нормальный человек будет больше дорожить своей семьей, чем акционерной компанией.

«Я убеждена, что наилучшей системой является сочетание наследственной монархии с демократическим правительством. Такая система соединяет в себе лучшие качества государства-семьи и государства-акционерного общества» (Крылов. А.Н. Я верю в будущее Монархии. Ответы Главы Российского Императорского Дома Ее Императорского Высочества Государыни Великой Княгини Марии Владимировны на вопросы газеты «Российские вести» // Российские вести, 2003, 23-29 апреля (№ 15(1675)) .

«Я считаю монархический строй наиболее естественным для России. Но его восстановление не может произойти как «реализация сценария». На основании сценариев приходят и уходят политические марионетки. А тысячелетняя российская монархия может возродиться только по воле Божией и российского народа, в результате закономерного хода истории» (63. Камакин А. Тронное место. Ответы Главы Российского Императорского Дома Е.И.В. Государыни великой Княгини Марии Владимировны на вопросы журнала «Итоги» // Итоги, 2005, 12 декабря. – С.24-28) .

В тех же мыслях и в том же духе воспитан сын и наследник Главы Российского Императорского Дома Великий Князь Георгий Михайлович. «Любая власть, которой вверена судьба страны, – говорит он, - должна понимать, что она имеет дело не с «массой», не с «населением», а с народом. Тогда жизнь страны войдет в правильное русло, и отдельные ошибки и просчеты не будут иметь катастрофических последствий» (64. Волынский В., Солдатов А. Великий Князь заехал на «Горбушку». Ответы Е.И.В. Государя Наследника Цесаревича и Великого Князя Георгия Михайловича на вопросы газеты «Московские новости» // Московские новсти, 2006, 17-23 марта) . «Меня поразило, как иногда грубо и высокомерно относились носители власти к простым людям. Когда кто-то к нам хотел подойти, их отталкивали, на них кричали. С этим ничего нельзя было поделать. Милиция не могла понять, насколько нам это неприятно. Наверное, все эти чиновники и милиционеры были убеждены, что так они проявляют уважение к почетным гостям, что иначе быть не должно. Я сказал тогда маме, что если когда-нибудь  получу возможность, первым делом я постараюсь изменить это отношение к людям» (Крылов А.Н. Великий Князь Георгий Михайлович: «Я всегда помню о России» // Российские вести, 2006, 22-28 марта) . 

Народный характер Российской Православной Легитимной Монархии утвержден в классическом определении, данном Великой Княгиней Марией Владимировной: «Монархия – это не политическая доктрина, а государственный строй и система исторически сложившихся национальных ценностей» (Крылов А.Н. Великая Княгиня Мария Владимировна: «Я не занимаюсь политикой» // Российские вести, № 30 (1785), 2005, 31 августа-6 сентября) . 

Определяя организованное бытие человечества с самого начала его истории (Монархический принцип лежит в основе и семейных, и родо-племенных, и собственно государственных отношений) , Монархия прошла длинный путь развития, пережила эпохи политических взлетов и падений, выработала идеи и механизмы самореализации. Легитимная Монархия стала высшей формой Богоустановленного государственного устройства. Народ может выбрать его, или отвергнуть – это его право. Но, выбрав Монархию, Народ тем самым выбирает не внешнюю форму, а внутреннее содержание, всю систему монархических ценностей, все заложенные в ней основные принципы. Нелегитимная (не основанная на принципе Божественного права, не историческая и не наследственная) монархия – это уже не Монархия. «Когда принцип личных достоинств берет, по каким бы то ни было причинам, верх над незыблемостью династического права, и когда, стало быть, принцип легитимности подрывается в нации – Монархия, в сущности, становится уже невозможною, и во всяком случае теряет возможность развивать свои самые лучшие силы и стороны» (Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. – СПб,1992. – 680 с. – С. 440-441) . Этот «мягкий диагноз» Л.А. Тихомирова можно признать справедливым для ранних стадий развития Монархии. Но в современных условиях нелегитимная «монархия», если бы ее попытались установить, была бы гораздо хуже, чем даже республика. Республика – открытая противоположность, так сказать, честный враг Монархии, тогда как лишенная религиозного и исторического значения псевдомонархия – это ложное уподобление, кощунственная карикатура на Богоустановленный порядок. Узурпаторы власти, рядящиеся в монархические ризы, уподобляются главному самозванцу земной Истории – Антихристу -  и являются его предтечами ( Греческое слово «анти» означает не только противоположность, но и подобие. Антихрист будет не просто врагом Христа. Он будет выдавать себя за Спасителя и станет мировым самозванным лжецарем. Противовесом его сатанинской власти и последней цитаделью сил Добра, которая явится Божественным орудием в победе над Диаволом, может быть только Легитимная Монархия, Монархия  во главе с наследственным представителем законной Династии, поддерживаемым сохранившим веру и верность народом.) .

Наше право – обратиться ли к врачу, пойти ли к знахарю или пытаться излечиться самим. Но выбрав врачебную помощь, мы, сохраняя право осознанно принимать участие в собственном лечении,  в тоже время уже не можем отвергать принципы и методы медицинской науки, подвергать химической экспертизе каждое лекарство, да еще требовать полной безупречности доктора в его личной жизни (Если мы пойдем по этому пути, если выгоним из больницы докторов, изберем в главврачи знахаря и прибегнем к его шарлатанству вкупе с самолечением, больница перестанет быть таковой,  а нам, скорее всего, будет обеспечен летальный исход.) . Точно также выбрав Монархию, признав ее духовную значимость и практическую пользу, мы должны без изъятия принять ее сущностные проявления, не отнимать у нее то, чем она сильна,  и не требовать от нее больше того, что она может дать.

Легитимная Монархия в реальной жизни может существовать только как Народная Монархия. Подлинно Народная Монархия немыслима вне легитимности ( «Династичность (…) устраняет всякий элемент искания, желания или даже просто согласия на власть. Она предрешает за сотни и даже тысячи лет вперед для личности, еще даже не родившейся, обязанность несения власти и соответственно с тем ее права на власть. Такая легитимность, этот династический дух, выражают в высочайшей степени веру в силу и реальность идеала, которому нация подчиняет свою жизнь. Это вера не в способность личности (как при диктатуре), а в силу самого идеала» (Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. – СПб., 1992. – С. 442)) . В Народной Легитимной Монархии Божественное право и человеческое право делят первенствующее место с взаимными доверием и любовью. Закон и Благодать вместе, неслиянно и нераздельно, определяют бытие Монархии.

***

В России сочетание государственно-правового учения о Законной Царской власти и её народного восприятия осуществилось на определенном историческом этапе в почти идеальном виде («Политический строй России — монархия — так, как он складывался в веках, не есть чье бы то ни было изобретение или результат чьего бы то ни было насилия — это есть результат вековой работы религиозно-национального инстинкта. Этот политический строй с той степенью точности, которая вообще возможна в земных делах, — отражал идею свободного, не обусловленного насилием, добровольного подчинения свободного человеческого духа высшим ценностям. Поэтому православная монархия оказалась организованной не по принципу конституционной сделки, выраженной в «великой хартии вольностей», и не по принципу вооруженного насилия, выраженного в законе «крови и железа», — а по закону Христа. Этому закону были одинаково подчинены и Царь, и Мужик. Оба, безо всяких конституций, шли к одной и той же цели — и шли одинаковыми путями, и прошли через одну и ту же Голгофу». (Солоневич И.Л. Политические тезисы Российского народно-имперского (штабс-капитанского) движения // Наш современник. – 1992. - № 12. – С.158)) . Уже в самом начале российской государственной истории наши предки сформулировали необходимость призвать Князя, который бы «владел и судил по праву». Монархия, и в период господства догосударственных родоплеменных отношений, и после торжества государственного начала, оставалась строго династической и наследственной. Пока существовала удельная система, немыслимо было, чтобы хоть в самом маленьком княжестве был правитель, не происходящий от Рюрика. В XV веке Великому Князю Василию II только благодаря поддержке народа удалось заменить устаревшую лествичную систему наследования власти (Лествичная система, как наследие родового строя, предполагала замещение Великокняжеского и удельных престолов по принципу личного старшинства в роде, а не старшинства линии, что чрезвычайно усложняло соблюдение преемственности.)  более совершенным и современным престолонаследием по нисходящей мужской линии (Противники нового принципа – Князь Юрий Звенигородский и его сыновья Василий Косой и Дмитрий Шемяка - развязали Гражданскую войну, но потерпели в ней поражение, ибо народ и Православная Церковь встали на защиту законного Великого Князя и его прогрессивной династической политики) . Когда оформилось Самодержавие, никто не мог претендовать на Престол, кроме Данииловой ветви Рюриковичей (Предпоследний ее представитель Царь Иоанн Грозный, идеолог и апологет Самодержавия, по собственному почину создал такие демократические учреждения как Земский Собор (территориально-сословное представительство «всея Земли») и выборную систему местного самоуправления.) .  Ее пресечение подвергло легитимный принцип суровым испытаниям. Абсолютно законная с точки зрения правовых представлений того времени Династия Годуновых не удержалась на Престоле из-за многих субъективных и объективных факторов. Но главнейшим среди них было умелое использование Самозванцем стихийной приверженностью русского народа принципу династичности. «Легенда одержала победу над действительностью тем, что смутила общественное сознание призраком легитимизма и дала, в тоже время, опасное знамя в руки всех элементов населения, недовольных своим положением» (Три века. Исторический сборник под ред. В.В. Каллаша. – М.: Изд. И.Д. Сытина, 1912. – В 6-ти т. – Т. 1. – С. 15.) . Разоблачение и гибель Лжедимитрия I не остановили попрания законности, а лишь вызвали новые потрясения, ставящие под вопрос дальнейшее существование не только законной монархии, но и Российского государства как такового.

Однако, в конце концов, национальные силы одержали победу. Решение Великого Поместного и Земского собора 1613 года о призвании на царство Династии Романовых явилось эталоном соотношения легитимизма и народной монархии. Вопреки множеству обстоятельств предшествовавшей Смуты и существовавших на момент проведения Собора политических реалий, представители народа добровольно восстановили Законную Самодержавную власть и возвели на престол Природного (т.е. прирожденного) Государя, единственного на тот момент законного преемника Дома Рюриковичей – Михаила Феодоровича Романова (Никаких личных заслуг у 16-летнего Михаила Романова не было. Единственным основанием его призвания на Царство явилось свойство (родство по женской линии) с Династией Рюриковичей. С точки зрения религиозно-правовых представлений того времени ближнее свойство предпочиталось дальнему кровному родству. Этот подход основывался на христианском понимании семьи как единого целого («Оставит человек отца своего и матерь, и прилепится к жене своей: и будета два в плоть едину» (Быт. 2, 24)), в силу которого родственники мужа почитались родственниками жены, а родственники жены – родственниками мужа. Поэтому первым преемником Рюриковичей стал шурин (названный брат) последнего Царя этой Династии Феодора Иоанновича Борис Годунов. Когда Династия Годуновых пала, после Смуты на Земском соборе 1613 года восторжествовал тот же принцип. Первым шурином предпоследнего Царя из Дома Рюриковичей Иоанна IV Грозного был Никита Романов. Он скончался в начале царствования Феодора Иоанновича, а его сын Феодор при Борисе Годунове был насильственно пострижен в монашество с именем Филарет. Поэтому законным наследником Рюриковичей оказался внук Никиты Романовича, сын Филарета Михаил Феодорович. Престолонаследие по свойству за неимением близких кровных родственников в условиях отсутствия писанного закона было присуще не только России, но и некоторым другим христианским государствам. Например, на тех же правовых основаниях еще в 1066 г. унаследовал престол последний англо-саксонский Король Англии Гаральд, шурин св. Короля Эдуарда III Исповедника (и, между прочим, тесть Киевского Великого Князя Владимира II Мономаха). ) . «Попытки обрести Царя среди иных родов, чуждых Московским Государям или далеко от них отстоящих по родству не оказались прочными, и этими попытками не было ни предотвращено, ни изжито Смутное время на Руси. В сознание лучших сынов Земли Русской, принявших участие в деяниях Великого Собора, постепенно проникла мысль, что лишь при законной природной преемственности Царского Престола возможно надеяться на его укрепление, а вместе с тем и на водворение государственного порядка на территории России. Торжественное крестное целование, сопровождаемое страшной и грозной клятвой перед Всевышним Творцом, мистически связало на вечные времена весь Русский Народ с новым Государем и с Его Потомками» (Обращение Главы Российского Императорского Дома Великого Князя Владимира Кирилловича  в связи с 350-летием Дома Романовых // Сборник Обращений Главы Династии Великого Князя Владимира Кирилловича. Сост. А.П. Волков. – Нью-Йорк, 1971. – С. 48) .

Как бы некоторые историки ни пытались принизить значение этого акта, его плоды говорят сами за себя. Если бы Михаил Феодорович был не законным Царем, а ставленником той или иной группировки, его наверняка постигла бы участь Лжедимитриев и Василия Шуйского ( «Аще ли поставят Царя по своей воли, навеки не будет Царь» (Три века. Исторический сборник под ред. В.В. Каллаша. – М.: Изд. И.Д. Сытина, 1912. – В 6-ти т. – Т. 1. – С. 24)) . Если бы он, подобно Борису и Феодору Годуновым, обладая всеми правами на трон, в тоже время не смог опереться на уважение народа к принципу законности и желание его подданных жить «по праву», то разделил бы судьбу первых  преемников Рюриковичей. Именно соединение в одной точке  законных прав на престол и признания народом легитимного принципа («Русский народ истосковался по законном, «природном» Государе и убедился, что без него не может быть порядка и мира на Руси». (Иоанн (Максимович), еп. Происхождение Закона о престолонаследии в России. – Подольск, 1994. – 80 с. – С. 43-44. ))  не только привели Дом Романовых к власти, но и сохраняли эту власть за ним в течение трех веков, до тех пор, пока основы легитимизма не поколебались в народном сознании. При Романовых окончательно «идея национального государства освободилась от вотчинно-владельческой формы, в которой постепенно окрепла при Даниловичах. «Дело государево» становится «делом земским», которое от Бога поручено наследственному носителю власти» (Три века. Исторический сборник под ред. В.В. Каллаша. – М.: Изд. И.Д. Сытина, 1912. – В 6-ти т. – Т. 1. - С. 45) .

Пожалуй, лучше всех об идеальном народно-династическом взаимовосприятии сказал Н.В. Гоголь: «(…) Каким чудным средством, еще прежде, нежели могло объясниться полное значение этой власти как самому Государю, так и его подданным, уже брошены были семена взаимной любви и сердца! Ни один Царский Дом не начинался так необыкновенно, как начался Дом Романовых. Его начало было уже подвиг любви. Последний и низший подданный в государстве принес и положил свою жизнь для того, чтобы дать нам Царя, и сею чистою жертвою связал уже неразрывно Государя с подданными. Любовь вошла в нашу кровь, и завязалось у нас всех кровное родство с Царем. И так слился и стал одно-единое с подвластным повелитель, что нам всем видится всеобщая беда – Государь ли позабудет своего подданного и отрешится от него или подданный позабудет своего Государя и от него отрешится. Как явно тоже оказывается воля Бога – избрать для этого фамилию Романовых, а не другую! Как непостижимо это возведенье на Престол никому не известного отрока!» (Гоголь Н.В. Выбранные места из переписки с друзьями. Собрание сочинений в 8 томах. – Т. VII. – М.: Правда, 1984. – С. 223) .

Новая Династия приняла традиционный порядок престолонаследия по нисходящему мужскому первородству, утвердившийся при Рюриковичах в XV веке, и хранила его в течение всего XVII века.

В XVIII веке легитимный принцип, а следовательно, и Монархия, и Династия, пережили серьезный кризис. Петр I Великий, после конфликта с сыном Царевичем Алексием, приведшего к гибели последнего, издал Устав о престолонаследии 1722 года, ставивший определение личности Наследника Престола в зависимость от воли Царствующего Монарха (83. Попытку идеологически обосновать эту меру предпринял архиепископ Феофан (Прокопович) в трактате «Правда воли монаршей в определении наследника державы своей» (СПб., 1722)) . При всём глубочайшем уважении к большинству деяний Петра I и благоговейном почитании его памяти, нельзя замолчать, что это нововведение противоречило Утвержденной Грамоте Собора 1613 года (духовному и правовому основанию законности Дома Романовых) и самой природе Царской власти. По словам В.О. Ключевского, Император Петр I своим Уставом «лишив Верховную власть правомерной установки (…) погасил и свою Династию, как учреждение (Наиболее точное определение Династии – «род, обладающий рангом государственного учреждения, из среды которого в определенном порядке происходят носители Верховной власти» (По вопросу терминологии в данной области см.: Закатов А.Н. Архивы Российского Императорского Дома после февральской революции 1917 года: проблемы реконструкции, описания и использования. Автореферат на соискание ученой степени кандидата ист. наук. – М., 1999. – С. 14-17)) ; остались отдельные лица Царской крови без определенного династического положения» (Ключевский В.О. Курс русской истории. –Ч. IV. – М., 1937. – С. 272) .

В результате отмены законной наследственности XVIII век стал «эпохой дворцовых переворотов». Пагубность реформы Петра Великого в области престолонаследия осознавалась его Преемниками (Екатерина I в своем «Тестаменте» (завещании)  не просто назначила преемника, но осуществила попытку ввести правильный порядок престолонаследия. Однако после смерти Петра II  «Тестамент» Екатерины I был проигнорирован членами Верховного Тайного Совета, составившими заговор с целью ограничения Самодержавия и введения олигархического правления. Императрица Анна I Иоанновна, опираясь на поддержку служилого дворянства, восстановила полноту Самодержавия, но ей, как наследнице, не предусмотренной в «Тестаменте», пришлось вернуться к петровской норме.) , но политические обстоятельства не позволили исправить положение вплоть до конца столетия.

Вступивший в 1796 году на престол Император Павел I восстановил наследственность Верховной Власти по закону, причем на качественно новом уровне. 5 апреля 1797 года Государь обнародовал и тем самым ввел в действие Акт о престолонаследии. Впервые в истории России появился писанный закон, обеспечивающий неоспоримую и безусловную легитимность прав на престол. «Положив правила наследства, - пишет в своем Акте Павел I, - должен объяснить причины оных. Они суть следующие: Дабы Государство не было без Наследника. Дабы Наследник был назначен всегда законом самим. Дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать. Дабы сохранить право родов в наследствии, не нарушая права естественного, и избежать затруднений при переходе из рода в род» (Наследование Российского Императорского Престола. –2-е изд., испр. и доп. – М.: Новый век, 1999. – 208 с.; илл. - С. 98) . Отныне всякий произвол в престолонаследии устранялся бесповоротно, что вернуло Царю статус Избранника Божия, получающего власть по Промыслу Всевышнего независимо от человеческой воли (88. Будь то прежнего Государя, или какой-то группы,  или даже большинства)  и, в силу этого, подлинно независимого Отца Нации и Арбитра.

Павловский Закон, основан на праве мужского первородства с переходом престолонаследия в женскую линию после пресечения последней мужской ветви (89. Закон о престолонаследии Императора Павла I принадлежит к австрийской системе престолонаследия. Помимо нее в мире существуют салическая система, полностью исключающая престолонаследие по женской линии (например, Франция), и кастильская, допускающая женское престолонаследие в прямой линии, несмотря на наличие представителей династии мужского пола в боковых линиях (например, Великобритания)) . Дополненный Александром I исключением из порядка престолонаследия потомства от морганатических (неравнородных) браков (Архиепископ Иоанн (Максимович) считал, что это добавление «совершенно противоречит истории и старым русским обычаям» (Иоанн (Максимович), еп. Происхождение Закона о престолонаследии в России. – Подольск, 1994. – С. 79). Но одновременно святитель Иоанн справедливо утверждал: «(…) Ввиду того, что Царский Дом в свое время признал для себя обязательным закон о воспрещении лицам, произошедшим от неравнородных браков, наследовать престол и о невключении в Состав Царской Семьи, - закон, который Александр I всех заклял соблюдать, - едва ли было бы полезно, чтобы даже сам Государь отменил его без соответствующего разрешения от клятвы Российским Патриархом или законным Собором российских иерархов. До того же времени никакие изменения или произвольные толкования не могут иметь места, и исторический Российский закон, получивший свое начало вместе с началом объединения Руси, действителен в том виде, в каком находился в день страшного преступления – лишения законного Царя принадлежащей ему власти» (Там же, - С. 79). Из этой подлинно православной позиции следует, во-первых, что на настоящий момент претензии на династический статус некоторых морганатических потомков скончавшихся Членов Российского Императорского Дома незаконны, необоснованны и безнравственны, а во-вторых, что если Глава Российского Императорского Дома когда-либо в будущем сочтет за благо вернуться к первой редакции Закона Императора Павла I, без позднейших добавлений, то на это необходимо будет испросить благословения у Святейшего Патриарха Московского и всея Руси.)  и кодифицированный при Николае I, Акт Павла I обеспечил стабильность Верховной Власти в течение всего XIX века и позволил сохраниться Российскому Императорскому Дому как исторической институции после революции. «(…)Император Павел I, - пишет Л.А. Тихомиров, - создал точнейший законный порядок, не допускающий уже никаких перетолкований и не оставляющий места никакому выбору между несколькими лицами Царствующего Дома» (Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. – СПб,1992. – 680 с. – С. 443) .

Как нередко бывает в мировой истории, достигнув, казалось бы наивысшего совершенства для старой эпохи, Монархия в России не смогла  перешагнуть рубежа эпохи новой. Дело в первую очередь не в социально-экономических проблемах, которые как «болезнь роста» вполне можно было преодолеть, а в духовном и идейном разладе. «Теория официальной народности» несла отпечаток казенности, славянофильство и западничество, при всех их различиях, были одинаково далеки от большей части народа. Официальные и умеренно либеральные монархические теории не давали ответа на новые требования времени. Революционные силы направленно и планомерно разрушали целостность менталитета всех слоев российского общества. Что греха таить, уже задолго до революции 1917 года легитимизм для правящего слоя стал чужд и непонятен. В лучшем случае он оставался принципом, признаваемым в теории, но уже лишенным жизненных сил (Портрет  «приверженца традиций» из аристократической среды талантливо изобразил Аполлон Майков: «Во Франции – легитимист; * Здесь – недовольный камергер, * Спирит, ханжа и пиэтист * И bel’esprit a la Вольтер; *  Как совмещалось это в нем – * Бог весть!.. Но он себя считал * Какой-то истины столпом, * Какой – и сам не понимал»  (Майков А.Н. Суд предков.)) .

В большей степени монархическое мировоззрение сохранялось в простом народе, но и там шло стремительное разложение духовных устоев и традиционных представлений. Монархии не удалось ни предотвратить развитие революции, ни возглавить стремление нации к обновлению. Народ не смог ни распознать ложь революции, ни помочь Верховной Власти в преодолении новой смуты. Дальнейшее существование в России Монархии стало на тот момент невозможным, несмотря на то, что она была бесспорно законной, обеспечивала быстрое и всестороннее развитие страны, стремилась создать механизмы взаимодействия со всеми слоями народа и усовершенствовать свой надклассовый характер. Предпринятых мер оказалось недостаточно, чтобы исправить накопившиеся исторические ошибки. Грянул 1917 год, одинаково роковой и для Царя, и для Народа.

Свержение Монархии не означало, однако, гибели монархического принципа. Если первый Рим, изгнав Царей в VI веке до Р.Х., свыше 500 лет жил при республике, а затем восстановил Монархию, то и третий Рим не лишен такой надежды. Учитывая краткий и весьма неудачный (мягко говоря) опыт республики в нашей стране (По сравнению с более чем тысячелетней историей Монархии, создавшей великую державу, народ которой непрестанно преумножался, республике менее 90 лет,  причем из них 73 года тоталитарного коммунистического режима, уничтожившего миллионы людей, и 16 лет новых экспериментов, в результате которых  нация ускоренными темпами вымирает «самостоятельно») , нельзя не признать весьма поверхностными и необдуманными заявления некоторых политических деятелей, с апломбом заявляющих, что, будто бы, «к монархии не может быть возврата ». (94. Следует отметить, что современные политики действительно общенационального масштаба, при  известных оговорках, не отрицают категорично возможность восстановления в России Монархии. Например, Президент Российской Федерации В.В. Путин (в то время и.о. Президента РФ), отвечая на вопрос: «Если уж Вы так исторически подходите к вопросам, то в традициях России заложена и монархия. Что же теперь, восстанавливать?» ответил: «Я думаю, это маловероятно. Но в целом… в определенные периоды времени… в определенном месте… при определенных условиях… монархия играла и играет до сих пор положительную роль. В Испании, допустим. Я думаю, что монархия сыграла там решающую роль в отходе страны от деспотии, от тоталитаризма. Монархия была очевидно стабилизирующим фактором. Монарху не нужно думать, изберут его или нет, мелко конъюнктурить, как-то воздействовать на электорат. Он может думать о судьбах своего народа и не отвлекаться на мелочи». На последующую реплику: «Но в России это невозможно». В.В. Путин ответил: «Вы знаете, нам многое кажется невозможным и неосуществимым, а потом – бах! Как с Советским Союзом было. Кто мог представить, что он сам по себе возьмет и рухнет? Да в страшном сне такое не могло привидеться». (От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным. – М.: Вагриус, 2000. – С.  168). Слова Президента В.В. Путина свидетельствуют, что он не исключает возможности восстановления Монархии в России, что признает ее «положительную роль» и не только не ассоциирует ее с деспотией и тоталитаризмом, но, напротив, считает гарантией отхода от этих незаконных форм правления.)

Гарантией сохранения монархического идеала в неповрежденном виде является продолжение существования национальной легитимной Династии Романовых. Акт Великого Князя Кирилла Владимировича (95. После казни большевиками в 1918 г. всего мужского потомства Императора Александра III  (Императора Николая II, Цесаревича Алексия Николаевича и Великого Князя Михаила Александровича) право на возглавление Династии Романовых в силу ст. 29 Основных государственных законов Российской империи (ОГЗРИ) перешло к потомству Императора Александра II. Старшим по первородству членом Императорского Дома являлся двоюродный брат Николая II, сын скончавшегося до революции Великого Князя Владимира Александровича Великий Князь Кирилл Владимирович. В 1922 г. он, еще не имея точных данных о судьбе старших в порядке престолонаследия членов Дома, принял звание Блюстителя государева престола (т.е. регента), а в 1924 г., убедившись в гибели предшественников, объявил о переходе к нему титула Императора в изгнании. Этот акт вызвал неприятие у части эмиграции, но с юридической точки зрения являлся бесспорным и был поддержан подавляющим большинством членов Императорской Фамилии, иерархами Православной Церкви и иностранными королевскими домами.)  31 августа 1924 года о принятии им  в изгнании титула Императора Всероссийского конституировал положение Российского Императорского Дома в послереволюционную эпоху. «Я (…) объявляю, - писал Государь, - что живёт Императорский Дом, сильный соблюдением завещанного Предками статута и законной преемственностью главенства. (…) За нами правда Божья и исторические заветы народные, да не смущаются верные сыны России теми препятствиями, которые встречаются на избранном нами трудном, но святом пути» (АРИД ф. 8, оп. 1, д. 1; Обращение Императора Кирилла Владимировича, 12/25 октября 1924 г.) .

Конечно, Император Кирилл I не ограничился констатацией своих прав и пассивным ожиданием благоприятных для себя перемен. Он неустанно трудился над созданием и обоснованием современной программы Легитимной Народной Монархии, опирающейся на традицию, но при этом учитывающей ряд необратимых перемен, происшедших после революции: «(…) В основе преобразований, которые должны упорядочить русскую жизнь, Мною положено следующее руководящее начало:

Всему населению России будет обеспечено действительное участие в устроении государственной жизни.

Непременное и постоянное участие народных представителей в законодательстве и управлении Империи мыслится Мною, как краеугольный камень новой монархической России.

А посему, не отвергая советской системы народного представительства, Я обеспечу свободное избрание в советы представителей всех хозяйственных и производительных слоев населения, а равно членов профессиональных организаций и специалистов, выдвинувшихся своим знанием и опытом в делах государственных.

Советы сельские, волостные, уездные, губернские и областные или национальные, увенчанные периодически собираемыми Всероссийскими Съездами Советов - вот что способно приблизить Русского Царя к народу и сделать невозможным какое-либо средостение в виде всесильного чиновничества или же иного, пользующегося особыми преимуществами, сословия.

Российская Империя будет построена на началах широкого областного самоуправления, и в ней не должно быть места угнетению других национальностей русским большинством. Местные должностные лица управления и суда должны быть коренными жителями данной местности или же по своей предшествующей деятельности достаточно знакомыми с местными условиями.

Частновладельческая земля, коей завладели крестьяне во время революции, останется в их обладании. Никакого выкупа за землю установлено не будет. Но на новых владельцев будет возложена священная обязанность обрабатывать полученную землю с рачительностью доброго хозяина, дабы интересы государства не претерпели бы ущерба от этого коренного преобразования нашего земельного уклада. Землеустроительные мероприятия местных органов, при участии представителей населения, должны будут выяснить размеры крестьянских владений и снабдить новых собственников законными документами.

Земельная собственность подлежит свободному отчуждению на правовых основаниях, но преимущественное право покупки земли, по действительной ее стоимости, будет принадлежать государству и общинам.

Я окажу всемерную поддержку представителям других слоев населения: городским жителям, военным, служащим и рабочим, готовым отдать свои силы и способности увеличению производительности нашего земледелия, в приобретении ими на льготных основаниях годных для обработки неиспользованных земельных площадей.

 Имперское правительство выработает ряд действительных мер, способствующих переходу землевладельцев на обработку земли машинами, снабжению их скотом и доброкачественными семенами и вообще улучшению обработки земли. Ввиду коренного разрушения нашего сельского хозяйства проведение в жизнь указанных мер потребует известной постепенности.

Восьмичасовой фабричный рабочий день должен быть той нормой труда, которая оградит трудящихся от злоупотребления работодателей. Вместе с тем, никому не должно быть воспрещено увеличивать свое благосостояние лишним трудом и сверх этой нормы.

Императорское правительство будет внимательно следить за тем, чтобы вновь возникающий мелкий торговый и промышленный капитал не наносил бы ущерба интересам трудящихся. Особое попечение Императорское Правительство будет иметь об охране труда женского и несовершеннолетних.

Я буду всячески содействовать развитию здорового профессионального движения, созданию больничных и страховых касс для рабочих и преодолению несогласий между предпринимателями и рабочими при участии государственных третейских судов. Но, вместе с тем, будут приняты все меры к защите трудящихся от домогательств самочинных руководителей рабочего движения навязать свою волю в деле устройства трудового быта. Рабочие убедятся сами, что в союзе с государственной властью они достигнут гораздо большего, чем в борьбе с нею, под руководством партийных вожаков, которые во всех странах насиловали волю трудящихся и неизмеримо в большей мере, чем государство.

Императорское правительство использует все возможности для развития, при содействии промышленности и домовладения, городского домостроительства и улучшения жилищных условий на пространстве всей Империи.

Промышленные и торговые предприятия будут обращены в частную собственность во всех случаях, когда это не нарушит государственных интересов кооперации, организованной на здоровых основаниях.

Также будет восстановлена широкая свобода торговли и частного почина.

Я сохраняю право верховной собственности Государства на все недра и крупные лесные хозяйства на пространстве Империи. Равным образом останутся в обладании государства и нефтеносные земли. Означенные мероприятия дадут возможность не обременять население чрезвычайными налогами.

Все пострадавшие имущественно от вышеуказанных мер или лишившиеся трудоспособности при советской власти будут постепенно вознаграждаться в порядке государственного обеспечения и в той мере, в какой это позволят средства Государственного Казначейства.

Православная Церковь - этот камень веры, на котором зиждется бытие русской государственности, - получит в Империи каноническое устройство. Вместе с тем, никому не должно быть возбранено прославлять Единого Бога в ином исповедании веры.

Другим основанием нашей государственности должна быть семья, построенная на началах религиозной нравственности. Особому попечению государства будет поручена охрана материнства, младенчества, беспризорных и сирот - безвинных жертв гибельного опыта коммунистов.

Я обещаю, что все способные и деловые люди, независимо от происхождения, получат в возрожденной Империи одинаковый доступ к занятию государственных должностей. Я возвращу Русскому народу суд скорый, справедливый и милостивый на началах судебных преобразований Моего Великого Деда Императора Александра II.

К прочим мероприятиям, которые в первую очередь должны обеспечить мирное развитие Империи и залечить глубокие раны смуты, Я отношу:

• Широкое народное просвещение и насаждение профессионального образования.

• Беспощадное искоренение хулиганства и праздности.

• Уменьшение косвенного обложения и налогов на мелкие ремесла и промыслы.

• Целесообразную свободу печати и общественной жизни.

• Удешевление железнодорожных и почтовых тарифов.

• Возможно широкую медицинскую помощь всем страдающим тяжкими болезнями, которые получили в годы владычества коммунистов столь значительное распространение.

Вот путь, следуя по которому, Я намерен возвратить Русский народ к мирному труду, довольству и порядку и восстановить нашу Родину в значении носительницы мира среди других народов.

Я призываю всех русских людей проникнуться твердостью Моих стремлений видеть все население Империи Всероссийской свободным, умиротворенным и благоденствующим. Все должны помнить, что лишь самоотверженная работа и объединенные усилия Русского народа помогут Мне в скорейшем осуществлении Моих намерений» (АРИД ф.8, оп. 1, д. 1; Декларация Императора Кирилла Владимировича 13/26 января 1928 года) .

Время, естественно, вносило и вносит свои коррективы в практическую часть программы Российского Императорского Дома, постоянно обновляемой в Высочайших обращениях. Но общие принципы в основе теории Народной Легитимной Монархии остаются неизменными.

Имея четкие политические взгляды, Главы Российского Императорского Дома всегда подчеркивали свою надпартийность и невозможность для себя участвовать в политической борьбе: «Я прислушиваюсь ко всем мнениям, хотя бы они противоречили Моим убеждениям. Я стою выше всех классов, партий и организаций. Надо понимать, что на Российском Престоле может быть лишь Верховный Вождь всей Нации, а не глава какой-либо партии» (АРИД ф.8, оп. 1, д. 1; Обращение Императора Кирилла Владимировича, Сен-Бриак, 3/16 июля 1935) , - заявлял Император Кирилл Владимирович.

«Как Законный Глава Российского Императорского Дома и нелицеприятный предстатель чаяний народов Российских», «как Воспреемник прав и обязанностей Моих Державных Предшественников (…) Я не могу и не буду выступать в качестве возглавителя какой-либо политической группировки. Господь возложил на Меня служение всем народам Российским, всему нашему великому Государству» (Пасхальное Обращение Главы Российского Императорского Дома Великого Князя Владимира Кирилловича, Мадрид, 6 мая 1956 г.  // Сборник Обращений Главы Династии Великого Князя Владимира Кирилловича. Сост. А.П. Волков. – Нью-Йорк, 1971. – С. 37-38) , - утверждал Великий Князь Владимир Кириллович.

«Российский Императорский Дом не занимается политикой. Причем для нас это не временная тактика, а постоянная принципиальная позиция. Династия должна объединять, а не разобщать, что неизбежно произошло бы, если бы мы приняли участие в политической борьбе. (…) Ни у кого нельзя требовать того, что противоречит его предназначению и долгу. Если вернуть слову «политика» основательно забытое классическое определение как «искусство управления для всеобщего блага», то при желании народа  восстановить монархию, мы будем осуществлять такую политику именно в качестве надпартийной общенациональной власти. Но в политике в современной интерпретации, понимаемой как борьба за власть между партийными группировками, мы не будем принимать участие никогда» (Крылов А.Н. Великая Княгиня Мария Владимировна: «Я не занимаюсь политикой» // Российские вести, № 30 (1785), 2005, 31 августа-6 сентября) .  «Если монарх либо глава династии решается возглавить партию, думая, что тем самым он может принести больше пользы стране – это его выбор. Но он должен осознавать, что в будущем  навсегда останется сомнение – является ли он монархом всех граждан, или выражает интересы только части общества. А это сомнение морально подрывает монархию в самой ее основе» (Крылов. А.Н. Я верю в будущее Монархии. Ответы Главы Российского Императорского Дома Ее Императорского Высочества Государыни Великой Княгини Марии Владимировны на вопросы газеты «Российские вести» // Российские вести, 2003, 23-29 апреля (№ 15(1675)) , - говорит Великая Княгиня Мария Владимировна.

Идея Народной Легитимной Монархии будет жить, пока существует на своих исторических и правовых основах Династия Романовых, не стремящаяся никому навязать себя, отвергающая любые недостойные её политические комбинации, но всегда готовая ответить на народный призыв (АРИД, ф.8, оп. 1, д. 109; Письмо Канцелярии Е.И.В. № 54 Председателю Союза монархистов-легитимистов в Пловдиве Я.И. Васильеву от 16 января 1929 «(…) ясно, что Лицо, которое является эмблемой Монархии, не представляет иного строя в Р/оссии/ как монархию, но это совсем не значит, что Оно навязывает ее стране».) .   Императорскому Дому есть, что предложить России, а нам есть, что от него ожидать, не забывая, конечно,  «что ни монархия, ни республика сами по себе не способны обеспечить благосостояние страны, как маг с помощью волшебной палочки. Необходимы общие усилия всей нации и воля власти, считающейся с выбравшими ее гражданами и уважающей их» (Крылов. А.Н. Я верю в будущее Монархии. Ответы Главы Российского Императорского Дома Ее Императорского Высочества Государыни Великой Княгини Марии Владимировны на вопросы газеты «Российские вести» // Российские вести, 2003, 23-29 апреля (№ 15(1675)) .

 Конец первой части. Продолжение следует